Без машин и за забором

Как выглядит обычный двор в старом районе города? Чаще всего он отдан на откуп автомобилям, здесь же размещены детская площадка и, если повезет, спортивные тренажеры, территория изрезана привычными повседневными маршрутами пешеходов – в школу, к метро, в магазин. Как выглядит современный двор в новом ЖК? Чаще всего это двор без машин, такая концепция за последние несколько лет пришлась по душе и девелоперам, и покупателям. Здесь в зависимости от класса жилья наверняка будет более современное благоустройство, беговая дорожка, возможно, место для занятий йогой или для барбекю. Что объединяет эти типы дворов, так это стремление отгородиться шлагбаумами и заборами от непрошеных посетителей. Просто если в новых ЖК внутренний двор, скорее всего, изначально огорожен, то жителям старого фонда еще необходимо побороться за шлагбаум. Помогает ли забор или это иллюзия безопасности и что важнее, право жильцов конкретного дома на свое пространство или право всех горожан на свободу перемещений, – обсуждали архитекторы и урбанисты на фестивале «Открытый город».

Если шлагбаум отгораживает, что тогда связывает

Запрос потребителей очевиден: по данным единого ресурса застройщиков, в двух из трех новых многоэтажек предусматривается огороженная территория. Это в 2 раза больше, чем было еще в 2014 г. По данным Госинспекции по недвижимости, сейчас в столице действует больше 7000 законно установленных шлагбаумов.

Казалось бы, забор – очевидный плюс для безопасности. В первую очередь закрытый двор безопаснее для детей, которые в нем играют. Однако архитекторы не склонны согласиться с этим тезисом. «Ребенок не перестает быть ребенком вне двора, поэтому вопрос безопасности, во-первых, нужно рассматривать в масштабе всего города, а во-вторых, ответом может быть не только забор», – уверена Александра Черткова, партнер архитектурного бюро «Дружба». По словам эксперта, безопасность можно обеспечить благодаря «глазам города» – и речь не про камеры, а про социальный контроль сплоченного соседского сообщества, в котором друг друга знают и смогут опознать чужака на территории, – и с помощью понятно очерченных границ территории, например за счет озеленения, цвета, освещения.

Аргумент в пользу заборов – за ними скрыта приватная территория, недоступная чужакам. Но все снова не так однозначно. «Многое зависит от реакции сообщества. Если это новостройка и люди приехали из разных городов, то за два-три года еще не сложилась ни идентичность, ни сообщество. В старых районах, где люди живут годами, напротив, многие хранят воспоминания и ценят общность, – рассказывает Любовь Гурарий, эксперт по соучастному проектированию и работе с сообществами, сооснователь проекта «Город-друг». Пример – район Сокол, где много старожилов, которые тепло принимают новичков. По словам эксперта, здесь даже в общественных пространствах царит атмосфера родительской, поддерживающей среды. И конечно, рассматривать двор обособленно от всего района неправильно. Вопрос чужаков еще и вопрос того, насколько развита окружающая среда в районе, достаточно ли там разноплановых активностей. Центров притяжения должно быть много. Особенно это актуально для тех, кто каждый день по нескольку часов гуляет с маленькими детьми в колясках и нуждается в разнообразной и интересной среде: сегодня кофейня, завтра детская площадка, послезавтра парк.

Следующий аргумент в пользу огораживания – удобство (например, не придется искать место для машины) и реализация своего права на двор. Особенно ярко выражено это для постсоветского пространства, где заборы и шлагбаумы выступают своеобразной манифестацией прав тех, у кого еще недавно не было никакой собственности. «Для нас чувство собственности и сейчас гораздо важнее, чем то, как выглядит город, – мы к ней должны привыкнуть, ощупать со всех сторон, вступить в права и только потом начать делиться», – рассуждает архитектор Илья Мукосей. Отсюда и «озаборивание» и «шлагбаумизация». Надо сказать, что такое желание в Москве поощряется и со стороны власти: так, на установку шлагбаумов выделяют денежные субсидии.

Несмотря на кажущуюся актуальность заборов, в новых проектах пытаются эту тенденцию переломить. Да, здесь все так же есть двор без машин, но вместе с ним девелопер предлагает объединяющие будущих жильцов истории. Так за заборами появляются амфитеатры, площадки для встреч и общего отдыха или места, где можно законно творчески самовыразиться.

На помощь может прийти иерархия пространств – от частного к общему, от приватных придомовых патио, доступных только соседям, через полуприватные дворы для жителей нескольких домов до общественных пространств, доступных всем горожанам. Нужно лишь грамотно подойти к проектированию и реализации, а «ковровое» благоустройство и лоскутное одеяло участков разных форм собственности делают эту иерархию практически неосуществимой.

Надо ли спрашивать людей

На помощь тотальному разобщению и отгораживанию соседей может прийти соучаствующее проектирование – процесс, когда люди могут собраться и решить, что же они хотят видеть в своем дворе. Реализовывать эту коллективную повестку будут уже профессиональные архитекторы. «Ресурс жителей в том, что они обладают уникальным знанием, помогают архитектору делать пространство эффективно используемым. Так получается проект, который работает для конкретных людей и за которым сообщество присматривает», – говорит Черткова. Чтобы процесс состоялся, архитектора должен кто-то пригласить, а результаты работ передать подрядчику и последнего потом тщательно контролировать, иначе от коллективной мечты не останется и следа. С частным заказчиком соучаствующее проектирование сделать проще (ресурсы на профессионалов найдутся, реализация будет на уровне), чем с муниципалитетом, но вот насколько учтут запросы жителей – большой вопрос и в том и в другом случае.

В качестве эксперимента в этом году в Москве спроектировали пять дворов, изначально спрашивая у жителей домов, как бы они хотели проводить время во дворе. «Это эволюционный путь, медленный: вот они встретились, поняли, что есть разные интересы, поняли, что можно их согласовать, увидели результат. Это вопрос системной работы», – говорит Гурарий. «С момента, когда мы впервые привлекли детей к проектированию городской среды, до момента, когда был построен капитальный объект города совместно с «Дружбой», прошло 12 лет. Но если это становится политической повесткой, как в Татарстане, мы видим системные изменения, а люди привыкают к тому, что их спрашивают», – объясняет она.

В Татарстане, где больше пяти лет применяются соучаствующие практики, с прошлого года реализуется республиканская программа «Наш двор», по ней обновляется до 700 дворов в год. В программу входит комплексное благоустройство: асфальтирование, установка детских площадок и озеленение – на него привлекаются внебюджетные деньги. Жители заранее видят планы благоустройства и могут контролировать ход работ, а потом обязуются принять на баланс новое пространство, ежемесячно оплачивая его содержание.

В России в качестве примера можно привести дворы в Выксе, бульвар «Белые цветы» в Казани, пространство «Открытый сад» в Ижевске. Главное, что требуется для результата, – заказчик (девелопер или город), который не манипулирует, и ресурсы (деньги и компетенции), чтобы воплотить обещанное на должном уровне.

Для столицы такое участие горожан пока в диковинку: в год в Москве благоустраивают больше 3000 дворов и только пять из них – с помощью соучаствующего проектирования. Судить о результате рано, но очевидно, что процесс в силу высокого недоверия горожан к принимаемым решениям, мизерных ресурсов местного самоуправления и высокой ценности земли будет намного сложнее и неоднозначнее.

В универсальной практике соучастия, однако, существует опасность превратить ее в «карго-культ», как это уже случилось с публичными слушаниями по градостроительным вопросам, где нет даже подобия обсуждения, выражения мнений и последующих корректировок, а осталась лишь формальная процедура (потому что так прописано в законодательстве) или, как в случае отдельных громких проектов (застройка Бадаевского завода или реконструкция исторического особняка Булошникова на Большой Никитской), протест.

Сколько нужно голосов «за»

Даже для установки пресловутого шлагбаума необходимо организовать общее собрание собственников и обеспечить больше половины голосов «за» от соседей. Поэтому многое в облике дворов зависит от активности самих жителей. А еще это вопрос межевания и землепользования, вопрос финансирования и ответственности. В конце концов, облик двора определяет и то, кто его содержит – ГБУ «Жилищник», УК по наследству от девелопера или ТСЖ, созданное собственниками.

Например, как рассказали в концерне «Крост», обслуживанием парков во дворах построенных «Кростом» домов занимается управляющая компания, в которой есть садовники и агрономы с необходимыми компетенциями. Они следят за растениями круглый год, проводят необходимые процедуры по уходу. Для жителей обслуживание парков добавляет 10–15 руб. на 1 кв. м площади собственного жилья.

У девелоперов ресурсов для благоустройства несоразмерно больше, однако бремя дорогого содержания созданной застройщиком красоты ложится на жильцов. «Мнения жителей в новых ЖК неоднозначны. Кто-то просит закрыть весь комплекс. Они говорят, что готовы сами платить за эксплуатацию дорог в черте ЖК, содержание территории. Кто-то говорит: давайте откроемся и сбросим бремя с платежки», – говорит Мария Могилевцева-Головина, директор по продукту девелоперской компании «Сити-XXI век». Но даже если предположить, что заборов не будет, не факт, что городу удастся справиться с этими упавшими на баланс пространствами. «Если муниципалитет готов принимать на баланс сложный объект и подписываться под тем, что будет грамотно его эксплуатировать, то цель минимизировать заборы была бы актуальна для города», – отмечает Могилевцева-Головина.