Удалось ли Москве учитывать мнение москвичей при благоустройстве

Архитектурные объекты, общественные пространства и «третьи места», созданные с привлечением «непрофессионалов», горожан, которые и будут главными пользователями в дальнейшем, – давно сложившаяся мировая практика. В Европе и США она получила распространение больше 50 лет назад. В России так называемое «соучаствующее проектирование» применяется уже больше десяти лет. Правда, в отдельных проектах – редко, но метко. В 2020 г. тренд дошел и до Москвы. В качестве пилотного проекта программы «Мой район» выбрали пять обычных районных дворов и предложили жителям вместе с архитекторами решить, как именно эти дворы должны измениться. «Ведомости. Недвижимость» разбирались, получился ли «город-сад» у отдельной взятой пятиэтажки и есть ли у соучаствующего проектирования в Москве будущее.

От каждого по способностям, каждому по потребностям

Неотъемлемая часть благоустройства с соучастием – диалог с людьми на всех этапах создания проекта и его реализации. Сначала архитекторы собирали замечания и предложения, обсуждали проблемы дворов и варианты их решения. На специальных сессиях жители под руководством архитекторов готовили проекты и защищали их, после чего специалисты брали паузу на разработку концепций с учетом всей собранной информации. На последующих встречах уже предметно обсуждались варианты благоустройства, зонирование и наполнение площадок – результатом стали подробные проекты с описанием каждой зоны и чертежами. Так описывает процесс Бэла Ляув, представитель программы «Мой район».

Каким получается проект, если в нем участвуют жители? «Это очень ценно – увидеть пространство сразу глазами его пользователей, – объясняет Григорий Гурьянов, архитектор из бюро «Практика». – Жители (возможно впервые) делают попытку посмотреть на свой двор системно, проанализировать его ценности и слабые стороны. Во время презентации и обсуждения они (возможно, тоже впервые) видят другие точки зрения, другие интересы, которые высказывают не пришлые, командированные к ним «чужаки», а их соседи. Это оказывается важным соседским и гражданским опытом». Итоги обсуждений ложатся в основу технического задания, а оно в свою очередь – в разработку детального проекта благоустройства. Так люди становятся соавторами, а специалисты – архитекторы, урбанисты, психологи, дендрологи, транспортники, экономисты, управленцы – разрабатывают проект и в несколько итераций получают поддержку, разъясняют предложенные решения, советуются и вносят уточнения.

Над каждым из пяти дворов в Москве работала отдельная команда, и подход к вовлечению жителей у специалистов разнился. Где-то упор делали на то, чтобы определить болезненные темы: что волнует и интересует людей, где-то совместно и детально прорабатывали, как и где расположить детские площадки, спортивные тренажеры и другие функциональные зоны. Где-то исследовали совместимость разных аудиторий, например, подростков и автомобилистов, старшего поколения и детей, чтобы не разделять их, а наоборот соединить, где-то проводили экскурсии по двору, чтобы глубже понять самобытность места.

Зимние забавы, парковка и борьба со стереотипами

В настоящее время благоустройство в пяти дворах завершено, и можно сказать, что главный эффект программы достигнут – качество пространств кардинально улучшилось. Где-то удалось упорядочить парковки, где-то – заложить удобную трассировку дорожек (прощай, вытоптанный по диагонали газон) и новые пешеходные связи, которые связывают двор со всем районом, где-то рационально расположить зоны, где-то разнообразить наполнение – установить не просто стандартную детскую площадку и спортивный турник, а функциональные уголки с сочетанием разных элементов.

Еще один эффект – расширение «сезонности» площадок. Обычный двор функционирует только летом, в межсезонье и холодную погоду превращаясь в неиспользуемую серую зону. В новых дворах появились объекты, которые ломают этот сценарий: например, беседка, где можно сидеть в любую погоду, или горки, которые стали популярным местом для зимнего веселья.

Другой важный результат – победа над некоторыми стереотипами. «Изначально жители негативно относились к идее сделать всепогодную навес-беседку для тихого отдыха, опасаясь, что ей будут пользоваться в основном маргиналы. Мы пришли к компромиссу и все же сделали такую площадку – и сейчас людей там полно почти всегда. Асоциальным личностям просто не остается места, а соседи могут больше общаться», – рассказывает Антон Ладыгин, руководитель бюро «Народный архитектор».

У мест появились новые узнаваемые символы. Например, на трансформаторных подстанциях во дворе появилось мозаичное панно – необычный способ декорирования и практически ручная работа, с паттерном, который создали специально для двора. Дворы стали центрами притяжения не только для окружающих домов, но и для всего района, отмечают архитекторы.

Пандемия, авторские права и другие вызовы

На самом старте программу ждала первая серьезная сложность. Проектирование стало заложником разразившейся пандемии. Часть встреч и обсуждений пришлось перенести в онлайн. «К сожалению, не удалось воплотить идеальный цикл соучастия. На наш взгляд, опросы, анкетирование – это дополнительные опции к живой коммуникации, в которой мы вместе с соседями совместно с соучастниками, причастными к этому месту, людьми, разрабатываем решение. Это наиболее эффективный способ, который дает лучший результат», – объясняет Александра Черткова, архитектор из бюро «Дружба». Повлияла пандемия и на исполнение: красивые рендеры соприкоснулись с реальностью. «Все иностранное оборудование превратилось «в тыкву», а сроки поставки удлинились. Стоимость дерева и металла возросла. Те решения, которые мы могли себе позволить выполнить в более качественном виде, превратились в более бюджетный вариант. Но так бывает в очень многих проектах», – отмечает Черткова.

И, конечно, сложный московский контекст. Как и любому мегаполису, столице характерны высокий уровень недоверия и отсутствие тесных соседских связей. «Изначально мы ставили себе задачу не просто сделать красивые картинки, а прокачать социальный капитал жителей, создать сообщество. Мы думали: если люди самоорганизуются, то они сами смогут управлять пространством, решать, каким оно должно быть, адаптировать его под свои нужды. Но все быстро пошло под откос: сложный двор, сложная аудитория и жуткий дисконнет», – отмечает Александр Бондаренко, архитектор из бюро Megabudka, рассказывая о работе над концепцией двора в Марьине.

Сложнее и дороже

Проектирование с соучастием – всегда «задача со звездочкой». Для того, чтобы проекты получались, нужно, чтобы все участники вложились больше обычного. Это сложнее, дороже и филиграннее обыкновенного благоустройства, но того стоит. Примеров много, есть даже в России. Например, бульвар «Белые цветы» в Казани, «Открытый сад» в Ижевске, скверы и набережные к 800-юбилею Нижнего Новгорода, площади и парки в малых городах Ивановской области, сделанные с вниманием к пользователям.

«В таких проектах все не ограничивается только компетенцией архитекторов и жителей. Мы вместе в одной связке идем на самой первой стадии, когда только рождается архитектурная концепция. Дальше подключаются дополнительные действующие стороны. Это и управа района, и генпроектировщик, и генподрядчик, люди, которые будут делать рабочий проект, люди, которые будут это реализовывать», – рассказывает Алена Зайцева, архитектор, партнер бюро «Утро». «Это был полезный опыт для города. Важно, чтоб он вынес уроки и научился управлять такими проектами», – отмечает Бондаренко.

Стоимость благоустройства представители «Мой район» не разглашают, Можно предположить объем затрат, исходя из результатов исследования 2019 г. (оно было опубликовано в РБК), по резальтатам которого стоимость благоустройства 1 га общественных пространств в России варьируется от 30 до 130 млн руб. Получается недорого по сравнению со знаковыми городскими местами и немного дороже, чем стоит обычное благоустройство. По словам Ольги Сидельниковой, врио главы администрации муниципального округа Ломоносовский, детский комплекс с несколькими горками, мостами, домиками и прочим, даже если это российская продукция, может обойтись в несколько миллионов рублей: «Если же говорить о комплексном благоустройстве двора, когда нужно менять все объекты на детской и спортивной площадке, менять покрытие площадок, высаживать кусты или деревья, то это уже десятки миллионов рублей». По словам Александра Замятина, муниципального депутата района Зюзино, в среднем стоимость благоустройства московского двора составляет 10 до 30 млн руб. Самое дорогое – МАФы на детские площадки, одна горка может стоить 10 млн руб.

Продолжать нельзя завершить

«Целью было показать, что в обычном дворе можно делать разнообразно и не бояться слушать жителей, не стремиться решать за них. Масштабировать эту историю можно», – уверен Ладыгин. Зайцева не разделяет идею серьезного масштабирования: «Проекты соучаствующего проектирования – они про настоящую связь, взаимодействие, про ответственность от и до. Если относится к этому формально, то это не будет иметь смысла».

В программе «Мой район» сообщают, что в 2021 г. соучаствующее проектирование прошло еще в 20 общественных пространствах. Пять из них в 2022 г. будут благоустроены.

«Нужно соучаствующее проектирование для объектов благоустройства в Москве? Да, нужно. Если что-то решается сильной рукой, а потом тратятся силы на то, чтобы убедить жителей, что так лучше, чем ничего, это не работает. Нужно давать городским сообществам возможность реального участие в процесса», – уверен Бондаренко. «Мне кажется, это прекрасная практика, просто важно, чтобы этим занимались профессионалы и этот процесс имел осознанного заказчика. Если это государство, оно должно тоже понимать, как это все работает, почему это занимает столько времени, стоит столько денег», – говорит Зайцева.

Даже небольшие эксперименты рождают большие вопросы, ведь соучастие и перераспределение ответственности тесно связано с устройством городской власти. «В Москве с ее статусом субъекта федерации внутригородские муниципальные округа фактически не имеют влияния на вопросы городского развития. Здесь программа благоустройства московских дворов инициируется и реализуется городом на свое усмотрение – но где двор, а где субъект федерации?», – задается вопросом Гурьянов. Будет ли соучастие ритуалом, сопровождающим распределение бюджетных денег на благоустройство, или со временем имеет шансы стать реальным демократическим городским процессом, покажет время.